- Миледи, позвольте... - я привыкла к тому, что именно с этими словами раздается стук в дверь. Привыкла открывать глаза и не видеть никого и ничего, кроме этой несчастной женщины. Нет, мне было абсолютно все равно, кто она и откуда. Но все же я считала ее бедной. Повезло связаться со мной. Мне ее жаль, ведь я знаю, насколько со мной тяжело. Но хоть раз мисс Гринд пожаловалась бы! Но нет. Она только мило улыбается своими губами, едва заметно подкрашенными в нежный цвет. Она всегда улыбается, словно я для нее пуп земли, словно она живет ради меня. И эта ее улыбка, то, насколько безвозмездно она все выполняет... но, разумеется, я знала, что за все эти мучения, связанные со мной, мисс Гринд получает приличную сумму денег, если не больше.
- Даже если я не позволю, ты все равно войдешь. Это твоя работа. - бросила я, даже не подумав о том, что надо бы подняться из кровати и начать собираться. Мисс Гринд, кажется, всегда доставляет удовольствие стучать в мою дверь минутами напролет. А я все же продолжаю лежать, прикрывшись тонкими простынями из нежного бархата. Я люблю бархат, им обшита большая часть моих вещей и даже стены. Шелк слишком холоден для меня, хотя родители старались привить любовь именно к этому материалу.
И вновь раздался стук в дверь. Кажется, скоро мисс Гринд сломает себе руку или отобьет косточки на пальцах. И хотя стук ее был слаб, едва слышен через прочную деревянную дверь, его было идеально слышно. Но это не остановило бы меня, не заставило бы поднять головы с большой подушки. Я лишь лениво переворачивалась на бок, подбирая покрывало под себя. Я хваталась за него кончиками пальцев, натягивая по самые уши. Я вновь закрывала глаза и засыпала. Точнее, я надеялась, что мне удастся вновь заснуть, погрузиться в глубокий, сладкий сон. Но нет. Очередной стук и более твердый голос мисс Гринд заставляет вздрогнуть.
- Ваши отец и мать, миледи, собираются к завтраку. - знает же, чертовка, чем подцепить. Наша семья была не такой, как большинство. О таких, как мы, не пишут сказки. Я была богата, очень богата. Моя судьба - стать женой не менее богатого мужчины. О таких, как я, не пишут добрых сказках. Обычно такие, как я, в этих сказках играют роль злодеев. У нас есть все, не так ли? Деньги и обожание такой же знати. Но, как правило, у большинства семьи ровно такие же, как у меня самой. Отец и мать смотрят друг на друга так, словно они и не женаты. Но мне пора было бы привыкнуть к этому. Их маленькое сокровище - то есть я, - было единственным совместным достижением за все время их брака. Лишь в глубине души я боялась всю свою жизнь, что так и не смогу полюбить своего мужа. Боялась и боюсь до сих пор.
Я молча буркнула что-то себе под нос, с силой сжав зубы. Новый день означал лишь одно: новый шанс, новую надежду. Но сколько еще раз я должна надеяться, верить и мечтать? Кажется, мне пора вырасти и думать о более важных вещах, как того и хотят родители. Я никогда не хотела их огорчать. Я хочу, чтобы они гордились мною и знали, что они оба молодцы. Я хочу, чтобы наша семья была более сплоченной. Ведь семья - это все, что у нас есть, было и будет всегда. Поэтому, услышав про совместный завтрак, я быстро сползла с кровати. Мисс Гринд тут же услышала это и медленно впорхнула в спальню, открывая большой платяной шкаф. Мой дом, несмотря на год на дворе, больше напоминал старинный замок. Шкафы, комоды, кровати, статуи, говорящие картины и даже общение. Мой дом, мой мир был словно из иной вселенной.
Мне не составило проблем собраться. Я сделала это даже слишком быстро, что заставило мисс Гринд усомниться в моем самочувствии. Она хотела причесать мои волосы, но те уже были причесаны и аккуратно сцеплены резинкой на затылке. Я не любила хвосты, но матушка и отец говорили о том, что леди не гоже ходить с распущенными волосами. Я так хотела их увидеть, что не стала делать каких-либо кос или иных причесок. Да и с одеждой я не долго мучилась. Мисс Гринд достала одно из платьев, которое мне прислал Отец на той неделе. Оно, как я и боялась, было из тонкого шелка. Радовал лишь цвет - нежно-зеленый, словно трава под лунными лучами. Разве что светлее. Но цвет не так и важен. Я аккуратно надела его и поправила прическу. Через год мне придет письмо, и я отправлюсь в Хогвартс. Но тут, стоя и любуясь на свое маленькое отражение, я не верила в то, что остался всего год.
- Мама, папа! - я медленно вошла в двери, которые передо мной распахнул дворецкий. Родители встретили меня секундным взглядом и резким кивком. Они стали так похожи в своих манерах. Сидели напротив друг друга за столом, смотрели, казалось, друг на друга, но словно и не видели того, кто напротив. Каждый словно витал где-то в своем мире. Отец и мать. Я поняла, что кроме кивка ожидать ничего не стоит. Просто прошла к своему месту между ними за длинным столом и села на стул, который мне любезно подвинул все тот же дворецкий. Я улыбнулась ему, в ответ он приподнял одну бровь и скрылся из виду. Любезный Саймон был любимейшим мною из всей прислуги, что плутала по дому.
Вскоре подали еду. Мы молча сидели за столом. В руках отца была газета. "Что нового, папа?" могла бы спросить я. Но я бы не получила ответа. Я могла часами спрашивать, но ответа не последовало бы. Порой мне казалось, что отец не любит меня, сторонится и, возможно, стыдиться. Я совсем ничего не унаследовала от него, кроме как фамилии и имени. Ведь он пожелал, чтобы меня звали именно так. И, как ни странно, отца я всегда любила больше. Возможно именно потому, что не имела возможности узнать его получше. Что же до матери, то она просто аккуратно, как настоящая леди, завтракала, погруженная в раздумья. И мои вопросы лишь заставили ее осерчать. Наверняка она готовилась к докладу по работе или к чему-то более важному. Она всегда думала о работе.
- Аделина, какой первое правило волшебника? - спокойный и уравновешенный голос отца прогремел в тишине большого зала. Я удивленно подняла на него взор светлых, маминых глаз. Он смотрел на меня, прямо на меня. Я выпрямила спину, хотя куда прямее? Хотелось доказать, что я достойна, что я выросла хорошей и красивой. Ну же, заметь, на мне то самое шелковое платье...
- Самое главное - чистота крови. Те, кто смеет связывать свою жизнь и, следовательно, свою кровь с грязнокровками, предает чистоту своей крови. Он предает весь магический мир. - отчеканила я. Да, именно так. Ведь это они желали услышать. Они хотят знать, что я помню о том, что правильно, а что под запретом. Они оба знают, что все то, чем сейчас владеют они, чем они дорожат, после достанется мне, моему мужу (которого, разумеется, они мне уже нашли) и нашим детям. И они ни за что не позволят, чтобы все это досталось грязнокровкам. И я тоже этого не позволю.
- Очень хорошо, Аделина. - раздался более мелодичный женский голос с другого конца стола. Я перевела взгляд на мать. Да, как же я похожа на нее! Такие же белокурые локоны струятся непослушным ручьем. Но нет, матушка собирает волосы в более аккуратные прически, нежели я. Я восхищаюсь ею. Настоящая Леди с большой буквы. Я никогда не скрывала, что хочу быть похожей на нее и в будущем. Я хочу стать, как она, только лучше. Ведь во мне обязательно есть что-то от отца.
- Спасибо, матушка. - я улыбнулась, но не получила улыбки в ответ. Вместо этого родители вновь вернулись к своим делам. Новое блюдо подали на стол, а аппетит, как и всегда, пропал. Я любила свою семью, пусть она и не была идеальной. Я любила мать, хотя та и не знала, как воспитывать меня. Я любила отца, хотя тот и появлялся-то дома редко. Я любила их обоих. Они - моя опора. Может, пока не пришло время, чтобы наша семья стала настоящей, как в сказках? Но, с другой стороны, я всегда задавалась вопросом: хотела ли я на самом деле себе другую семью? Ведь Забини более, чем благородны, богаты, умны и, что не менее важно, сплоченны. И в сложной ситуации мы обязательно поддержим друг друга. Я знаю это.
- Ты обучилась чему-то новому на этой неделе, Аделина? - вновь говорила мать. Они спрашивали это при каждой нашей встрече. Конечно, им важно, чтобы их дочь обучалась хорошо, получала знания и в Хогвартсе показывала высшие результаты. Но больше им хотелось, чтобы Темному Лорду я была полезна. А глупая и ничего не умеющая девчушка Лорду не нужна и даром.
Из угла появилась мисс Гринд, которая кратко изложила все то, чему меня пытались научить на этой неделе учителя. Кроме уроков магии, этикету, магическому этикету, этике и прочему аристократичному, меня обучали игре на фортепиано, танцам (классическим, разумеется), политике и морали. Родители стремились развить меня как можно более полно, поэтому раз в неделю у меня даже рисование было и балет. И я была благодарна за каждую возможность стать чем-то большим, чем просто девочкой. Я хотела отличаться от большинства, от серой массы людей. И, что уж греха таить, мисс Гринд не смогла удержаться и не похвалить мои успехи в травологии. Я любила мешанину с травами и сами травы. Но это волновало мою семью меньше, чем ту же мисс Гринд или учителя травологии.
- Что ж, это прекрасно. - отец вновь взял слово как только мисс Гринд окончила рассказ. - Вскоре ты поступишь в Хогвартс и, я надеюсь, сможешь показать хорошие результаты. Ты понимаешь, что должна достичь всего сама? Там, в Хогвартсе, у тебя не будет меня или матери. Там ты будешь сама по себе. - я согласно кивнула, не сводя взгляда светлых глаз с отца. Строгий. Он всегда напоминал о том, что я не всегда буду под их опекой, не всегда буду сидеть в теплых перинах под их крышей. Да и не хотела я этого. Хотела сбежать, хотела свободы. Отчасти. Но семья куда важнее моих личных прихотей.
- Да, отец, я понимаю это и ценю все, что вы с мамой делаете для меня. - завтрак подходил к концу. Это я поняла еще в ту секунду, когда отец сложил газету и положил на край стола. Это было своего рода отличительным символом, знаком. Прислуга и семья могла узнать, что трапеза окончена, что еду можно и нужно убирать, а помещение приводить в надлежащий вид. И, разумеется, это означало, что мы с матерью должны отправиться по своим делам. Мать сядет в машину и уедет на работу, как и отец, а меня ждет очередной учитель в большой библиотечной зале.
- Это хорошо, Аделина, что ты понимаешь. Нет ничего важнее семьи. - я никогда не понимала, к чему отец и мать говорили подобные фразы перед тем, как уйти. Но они говорили и уходили, оставляя меня одну в обеденной комнате. Мне никогда и ничего не оставалось, кроме как покорно вставать из-за стола и давать выполнять обязанности прислуге. Не знаю, почему, но именно так проходили все наши семейные встречи. Они интересовались моими успехами в учебе и познании мира, но никогда не интересовались мной и тем, что интересно мне. Кажется, я уже привыкла к тому, что им нет до этого никакого дела.